Хронограф. Июль 2012 г.

2 июля 1832 года Николай Васильевич Гоголь через М. П. Погодина знакомится с семейством Аксаковых.

Сергей Тимофеевич Аксаков так вспоминал о знакомстве с Гоголем: «В 1832 году, когда мы жили в доме Слепцова в Афанасьевском переулке, на Сивцевом Вражке, Погодин привез ко мне в первый раз и совершенно неожиданно Н. В. Гоголя. "Вечера на хуторе близ Диканьки" были давно уже прочтены, и мы все восхищались ими. По субботам постоянно обедали у нас и проводили вечер короткие мои приятели. В один из таких вечеров, в кабинете моем, находившемся в мезонине, играл я в карты в четвертый бостон, а человека три, не игравших, сидели около стола… Вдруг Погодин, без всякого предуведомления, вошел в комнату с неизвестным мне очень молодым человеком, подошел прямо ко мне и сказал: "Вот вам Николай Васильевич Гоголь!" Эффект был сильный. Я очень сконфузился, бросился надевать сюртук, бормоча пустые слова пошлых рекомендаций. Во всякое другое время я не так бы встретил Гоголя. Все мои гости тоже как-то озадачились и молчали. Прием был не то что холодный, но конфузный. Игра на время прекратилась; но Гоголь и Погодин упросили меня продолжать игру, потому что заменить меня было некому. Скоро, однако, прибежал сын мой Константин, бросился к Гоголю и заговорил с ним с большим чувством и пылкостью. Я очень обрадовался и рассеянно продолжал игру, прислушиваясь одним ухом к словам Гоголя; но он говорил тихо, и я ничего не слыхал. Наружный вид Гоголя был тогда совершенно другой и невыгодный для него: хохол на голове, гладко подстриженные височки, выбритые усы и подбородок, большие и крепко накрахмаленные воротнички придавали совсем другую физиономию его лицу: нам показалось, что в нем было что-то хохлацкое и плутоватое. В платье Гоголя приметна была претензия на щегольство…Ему не понравились манеры Гоголя, который произвел на всех без исключения невыгодное, несимпатичное впечатление… Вообще в нем было что-то отталкивающее, не допускавшее меня до искреннего увлечения и излияния, к которым я способен до излишества… В этот приезд Гоголя наше знакомство не сделалось близким».

(Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 5 т. М., Правда, 1966. Том 3.)

15 июля 1847 года находящийся на лечении в немецком Зальцбрунне Виссарион Григорьевич Белинский пишет знаменитое письмо Николаю Васильевичу Гоголю, вызванное полемикой вокруг «Выбранных мест из переписки с друзьями».

Реакцию Белинского на «Выбранные места из переписки с друзьями» наиболее точно объяснил Н. А. Котляревский: «Гоголь отрекался от всего, что им было раньше написано, и проповедывал какой-то религиозно-патриархальный взгляд на русскую действительность, взгляд, очень близко граничивший с полным ее оправданием. Для Белинского такая точка зрения не была новостью: он сам ее пережил и отверг, и потому хладнокровно не мог с ней встречаться. Когда в "Переписке" Гоголя он прочел, что мужику образование не нужно, когда он увидал, что Гоголь оправдывает крепостное состояние и только советует помещику обращаться с мужиком мягко, ты – он понял, что Гоголь перестал быть его союзником. Любя в Гоголе прежнего сатирика, Белинский должен был теперь не только защищать его от тех врагов, которых у Гоголя всегда было так много, но защищать его от него самого, от самоистязания, которое художник производил над своим талантом. Чем больше Белинский доверял Гоголю, чем выше он ставил его слово, тем сильнее и глубже был тот гнев, который в нем вызвала эта переписка. Этот гнев был потому еще так силен, что цензурные условия того времени не позволяли Белинскому высказать всего, что он. Белинский выждал время и за границей написал Гоголю свое знаменитое письмо, которое долгое время было под строгим запретом... Поэзия Гоголя была для него высшим откровением русского творчества, лучшим оружием в борьбе за гуманные общественные идеалы, и поэтому, когда Гоголь отрекся от своих слов, Белинский стал ему мстить, как мстят за поругание святыни. Он не принял в расчет ни тяжелого психического состояния Гоголя (которое, впрочем, могло быть ему и неизвестно), ни искренних побуждений, которые заставили Гоголя написать свою книгу: он увидал в ней только проповедь застоя, нападки на свободное развитие личности, на необходимость поднять духовный уровень массы, - и этого было для него достаточно, чтобы в Гоголе признать врага. Но это признание стоило Белинскому дорого: он хоронил с Гоголем часть своего сердца». (Избранные сочинения В. Г. Белинского. В 2-х т. / Вступ. ст. Н. Котляревского. Изд. 2-е. О. Н. Поповой. СПб, 1907. Т. I)

[На илл. - Почтовая марка СССР, посвящённая 100-летию со дня смерти Н. В. Гоголя (Н. Гоголь и В. Белинский), 1952.]

5 июля исполняется 160 лет со дня смерти русского писателя, драматурга и государственного деятеля, автора упоминаемого в «Ревизоре» романа «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» Михаила Николаевича Загоскина (25.VII.1789 – 5.VII.1852).

Гоголь познакомился с Загоскиным в Москве в июле 1832 г. через посредство С. Т. Аксакова, который вспоминал, что Гоголь хвалил Загоскина за веселость, но утверждал, что «он не то пишет, что следует, особенно для театра». По словам С. Т. Аксакова, «Загоскин, также давно прочитавший "Диканьку" и хваливший ее, в то же время не оценил вполне; а в описаниях украинской природы находил неестественность, напыщенность, восторженность молодого писателя; он находил везде неправильность языка, даже безграмотность. Последнее очень было забавно, потому что Загоскина нельзя было обвинить в большой грамотности. Он даже оскорблялся излишними, преувеличенными, по его мнению, нашими похвалами. Но по добродушию своему и по самолюбию человеческому ему приятно было, что превозносимый всеми Гоголь поспешил к нему приехать. Он принял его с отверстыми объятиями, с криком и похвалами; несколько раз принимался целовать Гоголя, потом принялся обнимать меня, бил кулаком в спину, называл хомяком, сусликом, и пр., и пр.; одним словом, был вполне любезен по-своему. Загоскин говорил без умолку о себе: о множестве своих занятий, о бесчисленном количестве прочитанных им книг, о своих археологических трудах, о пребывании в чужих краях (он не был далее Данцига), о том, что он изъездил вдоль и поперек всю Русь и пр., и пр. Все знают, что это совершенный вздор и что ему искренно верил один Загоскин. Гоголь принял это сразу и говорил с хозяином, как будто век с ним жил, совершенно в пору и в меру».

(Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 5 т. М., Правда, 1966. Том 3.)

23 июля исполняется 220 лет со дня рождения русского поэта, литературного критика и государственного деятеля Петра Андреевича Вяземского (23.VII.1792 – 22.XI.1878).

9 апреля 1836 г. Вяземский писал А. И. Тургеневу о чтении Гоголем повести «Нос» у В. А. Жуковского: «Субботы Жуковского процветают... Один Гоголь, которого Жуковский называет Гоголек, оживляет их своими рассказами. В последнюю субботу читал он нам повесть об носе, который пропал с лица неожиданно у какого-то коллежского асессора. Уморительно смешно!» В статье «Языков и Гоголь» (1847) Вяземский вспоминал об одном из чтений «Мёртвых душ»: «Однажды Гоголь обещал прочесть у меня новую главу "Мёртвых душ". Съехалось несколько приятелей. Был ли он не в духе, не нравился ли ему один из присутствующих, не знаю, но Гоголь заупрямился и не хотел читать. Жуковский более всех приставал к нему, чтобы он читал; наконец, с свойственным (ему) юмором, сказал он: "Ну, что ты кобенишься, старая кокетка? Ведь самому смерть хочется прочесть, а только напускаешь на себя причуды!"» (Вяземский П. А. Сочинения: В 2-х т. – М.: Худож. лит., 1982. – Т. 2. Литературно-критические статьи. Сост., подг. текста и коммент. М. И. Гиллельсона. 1982.)

Вяземский высоко ценил творчество Гоголя и написал положительные рецензии на «Ревизора», «Мёртвые души» и «Выбранные места из переписки с друзьями». А в 1853 г. в цикле «Поминки» (Полное собрание сочинений князя П. А. Вяземского. Спб., 1878—1896. Т. 11.) Вяземский откликнулся на смерть Гоголя стихотворением:

«Ты, загадкой своенравной
Промелькнувший на земле,
Пересмешник наш забавный
С думой скорби на челе.

Гамлет наш! Смесь слёз и смеха,
Внешний смех и тайный плач,
Ты, несчастный от успеха,
Как другой от неудач…»

Полное стихотворение на сайте свободной сетевой библиотеки «Викитека».

28 июля исполняется 190 лет со дня рождения русского поэта, литературного критика и переводчика Аполлона Александровича Григорьева (28.VII.1822 – 7.X.1864).

По поводу выхода «Выбранных мест из переписки с друзьями» Гоголя Григорьев напечатал в 1847 г. восторженную рецензию в виде цикла из четырех статей в «Московском городском листке» «Гоголь и его последняя книга». Григорьев так прокомментировал обстоятельства появления этой рецензии в «Кратком послужном списке на память моим старым и новым друзьям»: «Вышла странная книга Гоголя, и рука у меня не поднялась на странную книгу, проповедовавшую, что "с словом надо обращаться честно". Вышла моя статья в "Листке", и я был оплеван буквально именем подлеца Герценом и его кружком». (А. Григорьев. Воспоминания. Издание подготовил Б. Ф. Егоров. Серия «Литературные памятники», Л., «Наука», 1980.)

По мнению Григорьева, «все новое и живое» в русской литературе началось именно с Гоголя. В статье «Гоголь и его последняя книга» Григорьев утверждал, что в «Выбранных местах из переписки с друзьями» автор «выступил только как мыслитель, правда, слабый, однако как мыслитель-художник, с теми вопросами, которые развивал он как художник-мыслитель; выступил, не скрывая ни перед кем своего болезненного настройства, придавая важность жизни своей, которая привела его к известному разрешению вопросов... И для нас важно не столько то разрешение, которое представляется ему успокоительным, сколько созерцание того пути, по которому он дошел до него. Ужели явление столь знаменательное, столь сильно возбуждающее раздумье не представляет для критики никакой другой обязанности, как только указывать перстом на те места в книжке Гоголя, которые, особливо взятые отдельно, представляют явную, для всех наглядную нелепость?» (Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века / Подгот. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. - М.: Искусство, 1982.)

29 июля исполняется 195 лет со дня рождения русского художника, коллекционера и мецената Ивана Константиновича Айвазовского (29.VII.1817 – 2.V.1900).

В 1840 г. в Венеции, у И. И. Панаева, Айвазовский впервые встретился с Н. В. Гоголем:

«— Кто это такой? — спросил Айвазовский у Панаева, пораженный оригинальной наружностью гениального писателя.

— Это Гоголь! — ответил Панаев.

— А вы Айвазовский? — спросил Гоголь, услышавший их шепот, и, подойдя к молодому художнику, начал крепко пожимать ему руку.

— Знаете, Иван Константинович, — обратился Панаев к Айвазовскому, — ведь Гоголь ваш горячий поклонник... Когда он любуется вашими картинами, он буквально захлебывается от восторга.

— Не мудрено, брат, захлебнуться, когда он дает в своих картинах такую чудесную воду, — ответил Гоголь.

Гоголь высоко ценил Айвазовского и как человека и как художника и восхищался его картинами».
(Ф.И. Булгаков, И.К. Айвазовский и его произведения, Спб., 1901.)

Очень хорошо описал Айвазовский внешность Гоголя: «Низенький, сухощавый, с весьма длинным заостренным носом, с прядями белокурых волос, часто падавших на маленькие прищуренные глазки, Гоголь выкупал эту неприглядную внешность любезностью, неистощимой веселостью и проблесками своего чудного юмора, которыми искрилась его беседа в приятельском кругу. Появление нового, незнакомого лица, подобно дождевой туче, мгновенно набрасывало тень на сияющее доброй улыбкой лицо Гоголя; он умолкал, хмурился, как-то сокращался, как будто уходил сам в себя.

Эту странность характера замечали в нем все его близкие и знакомые. Со мною, однако же, он довольно скоро сошелся, и я не раз наслаждался его милой беседой. Он, Боткин и Панаев предложили мне ехать с ними во Флоренцию, на что я, разумеется, с удовольствием согласился. Ехали мы в наемной четырехместной коляске, и, каюсь в нашем общем трехе, — дорогой мы играли в преферанс, подмостив экипажные подушки вместо стола. Впрочем, это прозаическое занятие не мешало нам восхищаться красивыми местностями, попадавшимися на дороге». (И. К. Айвазовский. «Автобиография», «Русская старина», 1878, т. 22.)