Хронограф. Апрель 2012 г.

170 лет назад, между 5 и 9 апреля 1842 года началось печатанье первого тома «Мертвых душ».

«Мы не верили глазам своим, не видя ни одного замаранного слова (цензурное разрешение первого тома «Мертвых душ» было получено 9 марта 1842 г., при этом «Повесть о капитане Копейкине» была запрещена. – Прим.), но Гоголь не видел в этом ничего необыкновенного и считал, что так тому и следовало быть. Вначале напечатаны две тысячи пятьсот экземпляров. Обертка была нарисована самим Гоголем. Денег у Гоголя не было, потому "Мертвые души" печатались в типографии в долг, а бумагу взял на себя в кредит Погодин. Печатание продолжалось два месяца. <…>

Потом Гоголь обратился ко мне с просьбами старательно вслушиваться во все суждения и отзывы о "Мертвых душах", предпочтительно дурные, записывать их из слова в слово и все без исключения сообщать ему в Италию. (В июне 1842 г. Гоголь отправляется заграницу, а осенью того же года прибывает в Италию. – Прим.) Он уверял меня, что это для него необходимо; просил, чтоб я не пренебрегал мнениями и замечаниями людей самых глупых и ничтожных, особенно людей, расположенных к нему враждебно. Он думал, что злость, напрягая и изощряя ум самого пошлого человека, может открыть в сочинении такие недостатки, которые ускользали не только от пристрастных друзей, но и от людей, равнодушных к личности автора, хотя бы они были очень умны и образованны. <…>

Вскоре после отъезда Гоголя "Мертвые души" быстро разлетелись по Москве и потом по всей России. Книга была раскуплена нарасхват. Впечатления были различны, но равносильны. Публику можно было разделить на три части. Первая, в которой заключалась вся образованная молодежь и все люди, способные понять высокое достоинство Гоголя, приняла его с восторгом. Вторая часть состояла, так сказать, из людей озадаченных, которые, привыкнув тешиться сочинениями Гоголя, не могли вдруг понять глубокого и серьезного значения его поэмы; они находили в ней много карикатуры и, основываясь на мелочных промахах, считали многое неверным и неправдоподобным. Должно сказать, что некоторые из этих людей, прочитав "Мертвые души" во второй и даже в третий раз, совершенно отказались от первого своего неприятного впечатления и вполне почувствовали правду и художественную красоту творения. Третья часть читателей обозлилась на Гоголя: она узнала себя в разных лицах поэмы и с остервенением вступилась за оскорбление целой России. К сожалению, должно сказать, что некоторые добрые и хорошие люди принадлежали к этой категории и остались в ней навсегда». (Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем. Собрание сочинений в 5 т. М., Правда, 1966)

28 апреля 1852 года Ивана Сергеевича Тургенева арестовали за статью «Письмо из Петербурга» на смерть Гоголя, опубликованной в «Московских ведомостях» 13 марта 1852 г.

«В смерти Гоголя Тургенев увидел событие, отражающее трагические стороны русской жизни и русской истории. <…>

Стремясь разъяснить читателям глубину постигшей Россию трагедии, Тургенев написал некролог и направил его в редакцию «Петербургских ведомостей». <…> Но статья не появилась ни в один из последовавших дней. <…>

Возмущенный Тургенев обратился к московским друзьям с просьбой попытаться напечатать некролог в Москве. Им это удалось, и 13 марта некролог под заглавием «Письмо из Петербурга» вышел в газете «Московские ведомости».

Так Тургенев попал, наконец, «под статью», нарушил закон, и против него уже можно было применить чрезвычайные меры. Он был на подозрении как автор антикрепостнических «Записок охотника», как свидетель парижских событий 1848 года, как друг Бакунина и Герцена. Нужен был повод. И он нашелся… И вот за ослушание и нарушение цензурных правил Тургенев был арестован, приговорен к месячному заключению, а затем ссылке на жительство в родовое имение под полицейский надзор. <…>

Первые сутки он просидел в обыкновенной сибирке, где «беседовал с изысканно-вежливым и образованным полицейским унтер-офицером, который рассказывал ему о своей прогулке в Летнем саду и об аромате птиц». А затем месяц находился под арестом в Адмиралтейской части. Образованный Петербург был взволнован этим безобразным событием. Толпы посетителей устремились к месту заключения, чтобы выразить свое искреннее сочувствие автору «Записок охотника». Тогда на посещение наложили запрет. Кто-то из литераторов пустил гулять по Петербургу каламбур: «Говорят, литература не пользуется у нас уважением, — напротив, литература у нас в части». <…>

Поплатились и московские друзья Тургенева. В. П. Боткин за содействие в публикации некролога был взят под полицейский надзор, а неслужащий Е. М. Феоктистов насильственно определен на государственную службу с установленным и за ним “присмотром”». (Ю. В. Лебедев. Тургенев. М: Молодая гвардия, 1990. (Жизнь замечательных людей).) 

Глава «Арест и спасская ссылка» из книги Ю. В. Лебедева «Тургенев».

5 апреля исполняется 125 лет со дня смерти русского живописца и художественного критика Ивана Николаевича Крамского (8.VI.1837 – 5.IV.1887).

Иван Николаевич Крамской, создавший ряд портретов выдающихся русских писателей, артистов и общественных деятелей (таких как: Л. Н. Толстой, И. И. Шишкин, П. М. Третьяков, М. Е. Салтыков-Щедрин), планировал проиллюстрировать картинами «Вечера на хуторе» Гоголя. Однако, этот замысел ему не удалось осуществить, т.к. вскоре он приступил к работе над своей самой знаменитой картиной «Христос в пустыне». Вместо цикла картин по повестям Гоголя появилась одна – «Русалки» (1871) – являющаяся собой иллюстрацией к повести «Майская ночь, или Утопленница».  

«В картине "Русалки" Крамской отказывается от иллюстрирования конкретного эпизода повести Гоголя — сна Левко и ставит перед собой сложнейшие живописные задачи. "Все стараюсь в настоящее время поймать луну... Трудная штука луна...". Трепет лунного света создает в картине атмосферу зачарованного сказочного мира, в котором природа одушевляется, а реальный мир преображается в сказочный. "Я рад, что с таким сюжетом окончательно не сломил себе шеи и если не поймал луны, то все же нечто фантастическое вышло..." Рецензенты с большим удовольствием отмечали в картине Крамского "крайнее правдоподобие фантастического сна", и такие редкие качества современного искусства, как искренность, отсутствие фальши, лжи, предвзятости. "Так уж приелись нам все эти серые мужички, неуклюжие деревенские бабы, испитые чиновники... что появление произведения, подобного "Майской ночи" должно произвести на публику самое приятное, освежающее впечатление", — отмечала пресса по выставке». (http://www.kramskoy.info/content/view/407/30/)

6 апреля исполняется 200 лет со дня рождения русского писателя, публициста и философа Александра Ивановича Герцена (6.IV.1812 – 21.I.1870).

11 июня 1842 г. Герцен записал в дневнике: «"Мертвые души" Гоголя удивительная книга, горький упрек современной Руси, но не безнадежный. Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых, навозных испарений, там он видит удалую, полную силы национальность. Портреты его удивительно хороши, жизнь сохранена во всей полноте; не типы отвлеченные, а добрые люди, которых каждый из нас видел сто раз. Грустно в мире Чичикова, так, как грустно нам в самом деле; и там и тут одно утешение в вере и уповании на будущее. Но веру эту отрицать нельзя, и она не просто романтическое упование ins Blaue (на небеса (нем.). – Прим.), а имеет реалистическую основу: кровь как-то хорошо обращается у русского в груди».

Гоголь писал о Герцене в письме П. В. Анненкову из Остенде 7 сентября 1847 г.: «Я слышал о нем очень много хорошего. О нем люди всех партий отзываются как о благороднейшем человеке. Это лучшая репутация в нынешнее время…»

По воспоминаниям М. С. Щепкина, на встрече с ним и с И. С. Тургеневым осенью 1851 г. Гоголь возмущался: «Почему Герцен позволяет себе оскорблять меня своими выходками в иностранных журналах?», имея в виду книгу Герцена «О развитии революционных идей в России» (1851), вышедшую в Париже по-французски. Там Герцен обвинял Гоголя в отступничестве от тех идей, которые содержались в «Ревизоре» и «Мертвых душах». Гоголя, несомненно, глубоко задело замечание Г. о том, что в «Выбранных местах из переписки с друзьями» он пытался приспособиться к существующей власти. Дабы опровергнуть это, он, вполне резонно, доказывал Тургеневу и Щепкину, что его взгляды не претерпели существенных изменений, начиная с ранних произведений.

10 апреля исполняется 195 лет со дня рождения русского публициста-славянофила, историка и драматурга; Константина Сергеевича Аксакова (10.IV.1817 – 19.XII.1860).

По свидетельству И. И. Панаева, «Константин Аксаков, видевший в нем (Гоголе. – Прим.) русского Гомера, внушил к нему энтузиазм во всем семействе (Аксаковых. – Прим.)... День этот (когда Гоголь посетил Аксаковых, чтобы прочесть главы из «Мертвых душ». – Прим.) был праздником для Константина Аксакова... С какою любовию он следил за каждым взглядом, за каждым движением, за каждым словом Гоголя! Как он переглядывался с Щепкиным! (М. С. Щепкин – актер, исполнитель роли городничего в «Ревизоре». – Прим.) Как крепко жал мне руки, повторяя: “Вот он, наш Гоголь! Вот он!”»

В статье «Несколько слов о поэме Гоголя "Похождения Чичикова, или Мертвые души"» (1842), опубликованной отдельной брошюрой, Аксаков утверждал: «Общий характер лиц Гоголя тот, что ни одно из них не имеет ни тени односторонности, ни тени отвлеченности, и какой бы характер в нем ни высказывался, это всегда полное, живое лицо, а не отвлеченное качество (как бывает у других, так что над одним напиши: скупость, над другим: вероломство, над третьим: верность и т. д.); нет, все стороны, все движения души, какие могут быть у какого бы то ни было лица, все не пропущены его взором, видящим полноту жизни; он не лишает лицо, отмеченное мелкостью, низостью, ни одного человеческого движения; все воображены в полноте жизни: на какой бы низкой степени ни стояло лицо у Гоголя, вы всегда признаете в нем человека, своего брата, созданного по образцу и подобию Божию… Одним словом: везде у Гоголя такое совершенное отсутствие всякой отвлеченности, такая всесторонность, истина и вместе такая полнота жизни, не теряющей ни малейшей частицы своей от явлений природы: мухи, дождя, листьев и пр. до человека, - какая составляет тайну искусства, открывающуюся очень, очень немногим...»

24 апреля исполняется 160 лет со дня смерти русского поэта, переводчика и критика Василия Андреевича Жуковского (9.II.1783 – 12.IV.1852).

«Имя Жуковского было известно Гоголю еще на школьной скамье. Легко вообразить, с каким трепетом в конце 1830 года в Петербурге Гоголь впервые предстал перед Жуковским, достав от кого-то рекомендательное письмо к нему. <…>

Жуковский не переставал покровительствовать Гоголю на протяжении всей жизни. Он поддерживал притязания Гоголя на профессуру в Киеве, в 1834 году помог ему получить кафедру всеобщей истории в Петербургском университете, в числе многих других ошибочно предполагая в Гоголе педагогический дар. <…>

Сближению Гоголя с Жуковским много содействовала их встреча в Риме (1838), куда Жуковский приехал, сопровождая наследника (царской семьи – Прим.) в его путешествии по Европе. Целыми днями Жуковский и Гоголь бродили по Риму, рисовали с натуры, вспоминали о Пушкине.

В 1841 году Жуковский, женившись, окончательно переехал за границу. В 1843 и 1844 годах Гоголь почти по полгода жил у него в Дюссельдорфе и Франкфурте-на-Майне. В тот период оба они трудились над огромными эпическими полотнами: Жуковский переводил «Одиссею», Гоголь работал над вторым томом «Мертвых душ», и их объединяла идея о нравственном совершенстве художника, которое должно лежать в основе литературного творчества как единственная гарантия тому, что поэтическое слово станет благом для мира. Время, проведенное в долгих беседах, раскрывавших глубокую общность душевных стремлений, окончательно сроднило их. <…>

17 марта 1852 года, получив известие о кончине Гоголя, Жуковский писал Плетневу из Бадена: “И вот уж его нет! Я жалею о нем несказанно собственно для себя: я потерял в нем одного из самых симпатических участников моей поэтической жизни и чувствую свое сиротство” (Жуковский В. А. Собр. соч. в 4-х томах, т. 4. М. — Л., 1960). Самому Жуковскому оставалось жить чуть больше месяца».

(Карпов А. А., Виролайнен М. Н. Вступительная статья: [Н. В. Гоголь и В. А. Жуковский] // Гоголь Н. В. Переписка: В 2 т. — М.: Худож. лит., 1988.)